1. Имя персонажа.

Ирбе Лайма Мадара (Irbe Laima Madara).

2. Дата рождения, возраст.

1 февраля 1895 года. На сентябрь 1971 года – 76 лет.

3. Национальность.

Латышка. В связи с этим ни разу в жизни не играла за национальную сборную – просто потому что национальная сборная Латвии никогда не собиралась.

4. Статус крови.

Полукровка

5. Должность/родственные связи.

Совладелец магазина «Мётлы и Квиддич» в Хорфсберге. О родственных связях ничего не известно – сама Мадара считает, что живых родственников у неё просто нет.

6. Биография.

Дочь волшебника и маглы. Мать умерла при родах. Позже отец, рижский мастер по ремонту мётел Юрис Мадарс, говорил, что дал дочери второе имя Лайма (лтш. Laima – «Удача») в качестве компенсации. Ещё позже сама Ирбе Мадара с горькой ухмылкой говорила: «Лайма все эти годы гуляла где-то не в Латвии…»

И была права. Хотя бы потому, что закончила Дурмстранг в 1913 году – стоит напоминать, что произошло в следующем году? Тезисно напомним: маглы сошли с ума; началась мировая война; половина Прибалтики попала под германскую оккупацию; и без того беспокойное магическое сообщество Латвии раскололось на сторонников войны, пацифистов, латышей, русских, немцев, латгалов… В подобной обстановке даже скромный торговец мётлами вроде Мадарса находится в опасности – и его дочка, и без того не отличавшаяся сострадательностью, активно использовала для самозащиты арсенал свежеизученной боевой магии. На счету двадцатилетней Ирбе Мадары было даже судебное заседание рижского Сейма Волшебников по поводу «излишней обороны»: она попросту ударила лезущего в окно вора заклинанием Reducto… Результатом стал немаленький для Мадарсов штраф – как заключил отец, «лучше бы ты дала ему нас ограбить…» Впрочем, другим следствием этого суда было то, что воры перестали беспокоить мастерскую на Витебскерштрассе – мало ли что…

В 1917 году, когда из мировой войны Латвия готовилась окунуться в гражданскую, Юрис Мадарс умер, оставив дочери маленькую мастерскую по ремонту мётел – и ни кната денег. Ирбе поняла, что среди этого безумия не проживёт ремонтом мётел даже впроголодь. И стала искать возможностей для более стабильного заработка – и увидела их в профессиональном квиддиче. Пусть на всю Латвию существовало ровно две профессиональные команды – игра в них могла как минимум прокормить. А если выиграть турнир…

К слову, о нём. Ещё в XIX веке команды Прибалтики (по две латышских и эстонских плюс  четыре литовских) объединились в общем турнире – Кубке Калева. Его победитель выступал в Кубке Европы – и, как правило, был аутсайдером, об которого вытирали ноги то болгары, то португальцы, то немцы, то англичане…

Поиграв вратарём в любительских командах, в 1919 году Ирбе Мадара подписала свой первый профессиональный контракт с рижской командой «Purvciems Pi» (на русском звучит неблагозвучно, но с латышского переводится как «Драконы Пурвциемса» - одного из районов Риги). Грязно-зелёная форма, рваные щитки, покрытое непролазной грязью поле, ужасное тренировочное снаряжение – словом, «Пурвциемс» даже в Кубке Калева выглядел заштатной командой. Впрочем, новый владелец Ингмарс Берзиньш грезил о Кубке Европы и обещал своей команде новый стадион – да, он вообще раздавал много обещаний.

Странно, но кое-что из них сбылось быстрее, чем никогда: в 1922 году «Пурвциемс» взял Кубок Калева,  а уже 2 октября того же года принимал «Montrose Magpies» на новом стадионе «Спилве».  Да, тот матч англичане не забудут никогда: выезд к объективно самой слабой команде Кубка Европы обернулся для чемпионов Британии и Ирландии чувствительнейшим щелчком по носу: поражение от латышей со счётом 50-240! На следующий день спортивные разделы европейских газет вышли с одной и той же фотографией: худая угловатая женщина во вратарских доспехах, остановив метлу перед кольцами и приставив к горлу палочку, что-то выкрикивает. Внизу следовал заголовок вроде «Явление латвийской банши», «Дракон проглотил сороку» и тому подобного…

Если вы подумали, что Ирбе Мадара воспользовалась правом пронести на поле палочку, чтобы командовать своей защитой прямо во время матча – вы, разумеется, правы. Удивительно, но за историю квиддича именно она, вратарь с задворок Европы, стала первой, кто делает это систематически. Пусть в команде уровня «Пурвциемса» подобное новшество позволяло разве что закрывать пустые зоны и чуть эффективнее расставлять загонщиков – на британских болельщиков и аналитиков Мадара произвела неизгладимое впечатление. Особенно в сочетании с её манерой игры: вместо полётов влево-вправо вдоль колец Ирбе предпочитала замирать в центре, резко бросаясь за квоффлом…

Пожалуй, единственный, кто не испытывал восторга от победы – это сама вратарь «Пурвциемса». Пять лет спустя в интервью «Ежедневному пророку» она сказала:

- Наверное, страшная женщина с приставленной к горлу палочкой слишком выделялась на поле. На самом деле надо было смотреть, как играли наши соперники. А играли они безобразно – с такой неаккуратностью пасов они проиграли бы кому угодно. Все на стадионе знали, кто должен выиграть. И никакие мои команды не могли бы сделать «Пурвциемс» лучше сильнейшей команды Великобритании.
- Что же, на ваш взгляд, помогло свершиться чуду?
- То, что «Сороки» почему-то решили, будто против них играют не люди, а садовые гномы. Слабые команды всегда готовы поймать соперника на недооценке – так и случилось в том матче. Получив два быстрых квоффла, «Сороки» уже не смогли собраться, а их ловца чуть позже выбили бладжером. В итоге мы были настолько потрясены, что почти не радовались. К тому же кубковое положение не изменилось: «Сороки» взяли своё в других матчах, а для нас эта победа оказалось первой из всего двух.

Через два года, взяв ещё один Кубок Калева, Ирбе Мадара прямо в середине сезона сменила Латвию на Германию. Восточнопрусский Tilsit Turms посреди сезона остался без обоих вратарей и в рождественский перерыв решил обменять в «Пурвциемс» пару охотников на Мадару. Владелец рижской команды Берзиньш был достаточно жаден и недальновиден, чтобы продать основного вратаря в середине сезона – а сама основной вратарь была только рада повышению в классе. Даже у середнячка германской лиги тактика и личное мастерство игроков были недостижимыми для чемпионов Прибалтики. Мадаре предстояло хотя бы оправдать выданный ей кредит доверия…

Или… всё же нет ничего недостижимого? По окончании сезона Ирбе Мадара перешла не куда-нибудь, а в Heidelberg Harriers – один из лучших клубов Европы, если не всего мира. Да, не гарантированным первым номером (она и воспитанник «Луней» Уве Шварц от матча к матчу постоянно чередовались у колец команды) – но она играла в «Гейдельберге» спустя полгода после обмена из «Пурвциемса»! Именно там опыт тяжёлых игр, молниеносная реакция и даже умение командовать защитниками нашли наилучшее применение. Это вершина вратарской карьеры – и Мадара это осознавала. В тридцать лет она достигла своего потолка. Любое движение дальше было движением вниз…

Из сыгранных Мадарой матчей за «Гейдельберг» особенно вспоминали игру «три мяча в одних руках». 18 апреля 1926 года «Луни» принимали «Kцln Kerzen», и у Мадары в руках побывали не только квоффл, но и бладжер, и даже пролетавший мимо снитч! Как объясняла сама Ирбе, она схватила снитч, чтобы не дать его ловцу соперника. Даже спустя четыре десятка лет пожилые немецкие болельщики вспоминают странную игру, где вратарь поймал все три мяча.

В январе 1927 года, после двух с половиной очень хороших сезонов в «Гейдельберге», Мадара неожиданно переехала в Англию, в Wimbourne Wasps. Довольно консервативные британские клубы нечасто приглашают легионеров с материка – а уж латышей до Мадары в Британии и подавно не играло… Всех интересовал вопрос: с чего сделавшая головокружительную карьеру Мадара сменила звёздный «Гейдельберг» на пусть неплохой, но намного более скромный «Уимбурн»? С точки зрения самой Мадары, причина была проще некуда: «Гейдельберг» в рождественский перерыв переманил 18-летнего вундеркинда Эжена Жигера из французского «Quiberon Quafflepunchers» . Ни Мадара, ни Шварц не могли выдержать такой конкуренции – и латышка предпочла сменить клуб перспективе сесть в запас.

Местная дорсетширская газета приветствовала переход Ирбе статьёй под заголовком «Банши с нами!» И на первую же предматчевую тренировку собралось огромное количество зрителей – почти как на матч. При каждой команде, которую подавала Мадара, болельщики «Ос» кричали, гудели и жужжали. Даже в «Гейдельберге» латышка не была так популярна лично…

Одновременно с переходом в «Уимбурн» Мадара устроилась спортивным обозревателем в Daily Prophet, старательно знакомя британских болельщиков с ситуацией в других квиддичных лигах Европы. Резкий стиль текстов без нотки дипломатии и без единого оскорбления нравился далеко не всем, но британские волшебники понемногу понимали, что и вокруг родины квиддича происходит что-то интересное. И понемногу недоумение от того, почему Англия, Уэльс, Шотландия и Ирландия давным-давно не выигрывали Кубок Мира, сменялось осознанием того, что замкнутость и консерватизм британского квиддича в первую очередь вредят ему самому.

А в «Осах» Ирбе Мадара стала поистине лицом команды. У угрюмой неразговорчивой латышки регулярно брали интервью, а в 1931 году, когда «Осы» всё-таки выиграли лигу, она попала на почтовые марки! Обычно производители выбирали звёзд покрасивее и пофотогеничнее, но вид Мадары с кубком в руках, видимо, был уж слишком запоминающимся…

В 1937 году, отыграв за «Ос» девять с половиной сезонов, Мадара перешла в «Puddlemere United» - команду, несколько растерявшую великолепный запал начала тридцатых. Впрочем, бьющемуся за верхнюю часть турнирной таблицы «Паддлмиру» требовался просто надёжный вратарь по разумной цене – и сорокадвухлетняя Мадара оказалась вполне подходящей кандидатурой. Из-за того, что «Паддлмир» и «Уимбурн» происходят из одного и того же графства Дорсет, кое-кто из болельщиков «Ос» воспринял переход Мадары как предательство. Другие же, напротив, по-прежнему поддерживали бывшего вратаря «Уимбурна» даже во время дерби.

1939 год в мире маглов ознаменовался очередным витком сумасшествия: после одной мировой войны они ухитрились устроить вторую! А среди волшебников набирало силу движение Геллерта Гриндевальда – уже с кровавыми столкновениями, заказными убийствами, пугающими статьями в прессе и прочим. Ирбе Мадара, с избытком наглотавшаяся подобного в юности, снова оказалась посреди бушующего моря безумия. Квиддич, аналитика – и что угодно вплоть до Reducto в лицо тому, кто попробует напасть! А в 1944 году, когда из-за боевых действий в Британии вообще не играли в квиддич, латышка покинула «гостеприимный» остров и перешла в… португальские «Cadiz Caravellas».

Этот выбор изумил многих. Португальский квиддич славился игрой бладжерами – причём зачастую загонщики целенаправленно выбивали вратаря, пользуясь прописанным в правилах отсутствием замен. Не всякому молодому вратарю хватало рефлексов и стойкости для такой игры – что уж говорить о сорокадевятилетней Мадаре… Её хватило на три сезона и один Кубок Португалии.  Не так уж плохо в полсотни лет, а? По состоянию на 1971 год Мадара остаётся самым возрастным чемпионом Португалии.

Свой последний сезон 1947/48 Ирбе Мадара провела в Лихтенштейне, в столичном «Vaduz Vцgel». Конкуренции с лучшими немецкими командами – пусть и ослабленными опустошительной войной – «Птицы» не выдерживали, но держались в середине турнирной таблицы. Последний матч сезона – по иронии судьбы, против «Гейдельберга» - стал для пятидесятитрёхлетнего вратаря прощальным.

С завершением карьеры игрока над Мадарой снова нависла угроза бедности. Она бралась за любую работу, связанную с квиддичем, будь то комментирование матчей в Австрии, аналитика в мелкой газетке с запада Болгарии или тренерская работа в финской полупрофессиональной команде… Звучит шатко – собственно, так оно и было. Удивительно, но Мадара прожила так два с лишним десятка лет.

Новость об открытии Дурмстранга застала Ирбе Мадару именно в Финляндии. Команда «Oulu Owls» решила не продлевать с латышкой контракт, а ещё один бывший игрок в квиддич – Анттеро Торппала из Лапландии – предложил ей организовать совместное предприятие по продаже мётел в окрестностях Дурмстранга. Безусловно крупнейшая в Восточной Европе школа воспрянет духом – а значит, мётлы в соседнем посёлке Хорфсберг будут раскупать всё лучше и лучше. Стартовый капитал и норвежский язык обеспечивал Торппала, а подбор товара и уход за ним – Мадара. Так магазин «Мётлы и квиддич» открыл свои двери для учеников и преподавателей Дурмстранга…

7. Характер.

Тяжёлый – настолько, что Ирбе ещё с детства приписывали происхождение то от троллей, то от великанов, то от эрклингов. По большей части Мадара угрюмо-замкнута, говорит немного и неохотно. Весьма упряма и – если это игнорируют – резка. Эти качества несколько скрашивает почти абсолютная честность – впрочем, она иногда делает общение с Мадарой ещё более невыносимым…

Уверенность в себе у Ирбе почти отсутствует. Даже играя в «Гейдельберге» и держа над головой Кубок Германии, она воспринимала это как удачу и результат хорошей командной игры.

Защищается Мадара с неожиданной яростью – видимо, вспоминая времена Первой Мировой и послевоенную анархию в Латвии. Горе тому, кто попытается вломиться в её комнату – как уже говорилось, может и Reducto не пожалеть…

Картина мира вполне серая и почти безрадостная – Мадара многие явления жизни видела только с изнанки. Можно сказать, что мётлы и квиддич – в некотором роде смысл её жизни.  Почти ничем за пределами поля и мастерской по ремонту мётел латышка не интересуется, считая неважным.

К предрассудкам вроде чистоты крови Ирбе относится с сарказмом – мол, тогда лучших игроков в квиддич надо отбирать вслепую, по родословной. К открытому «расизму» относится с резким неприятием, вспоминая кровожадность сторонников Гриндевальда. С подобными людьми она предпочитает вовсе не разговаривать.

8. Внешность.

Длинная, худощавая, угловатая, резковатая в движениях. Лицо выражает очень мало эмоций, взгляд голубых глаз тяжёл, внимателен и мрачен  (на самом деле это лишь фамильная черта, унаследованная от отца). Волосы стали почти совершенно седыми с редкими жидко-серыми прядями.

Одевается Мадара обычно по-магловски, реже в чёрную мантию. В любом случае – очень просто и неброско.

Голос хриплый и низкий. На восьмом десятке лет он порядком растерял былые силу и звонкость – и теперь Мадара почти всегда говорит тихо. Чтобы кричать, требуется усиливать голос палочкой у горла.

9. Имя модели для аватара, ссылка на исходник.

Guna Zaria (Гуна Зариня). Можно использовать любую доступную фотографию. На цветных фотографиях придётся добавлять седины – реальной Зарине всего сорок шесть…

10. Палочка.

Берёза и игла нарла, 10 дюймов, негибкая. Работа некоего Аузиньша из Румбулы. Выбор древесины продиктован ровно тем, что берёза – самое распространённое в Латвии дерево. Сама Ирбе уверяет, что это самая неудобная палочка во всей Латвии, однако всё же научилась ей пользоваться.  Со стороны неудобство выражается в несколько странном изгибе кисти во время колдовства – а некоторые заклинания Ирбе накладывает, выворачивая запястье до предела.

Именно эта берёзовая палочка прославилась в качестве усилителя голоса: Мадара первой перенесла это старое заклинание на квиддичное поле, командуя игроками.

11. Связь с вами.